17 декабря 2010 г. уличный торговец из Туниса Мухаммед Буазизи устроил самосожжение, положив начало “арабской весне”. По мнению Рори Маккарти, несмотря на попытки ограничения свободы слова и прав женщин со стороны исламистов, текущая ситуация в стране вселяет надежду.

На первый взгляд переход Туниса к демократии кажется неуверенным. Во время недавних акций протеста в городе Силиане, подавленных полицией, было ранено, в том числе весьма серьезно, более 200 человек. Избранное правительство, которое представляет собой редкую коалицию исламистов и секуляристов, потеряла свою поддержку: члены парламента покидают правящие партии, и сам президент призвал к немедленным перестановкам в кабинете министров. Текст новой конституции должен был быть подготовлен два месяца тому назад, но этого по-прежнему не сделано. Через два года после акции Мухаммеда Буазизи уличный торговец из Сиди Бузид поджег себя и дал начало волне возмущений по всему региону. Неужели процесс перехода Туниса к демократии сходит на нет?
В подъеме восстаний по всему арабскому миру важную роль играло экономические проблемы, которые по сей день остаются нерешенными. Безработица в Тунисе выросла до 19% в прошлом году, и ситуация с тех пор не улучшилась. Безработица среди молодого населения даже повысилась до 42%. Столь сильный недостаток рабочих мест и медленный темп экономического восстановления стоят за демонстрациями в Силиане, которые прошли в конце ноября. Можно с большой долей уверенности сказать, что в ближайшие месяцы за ними последуют дальнейшие уличные выступления. Ни одна из соперничающих политических партий не выступила с радиальными предложениями в области выхода из экономического кризиса. Монсеф Марзуки, президент Туниса, предупредил в этом месяце, что новому Тунису угрожает бедность: “Мы получим одну революцию внутри другой”, — заявил он The World Today. — “Люди теперь не боятся правительства. Если мы не дадим им оснований надеяться на улучшение ситуации, они выйдут на улицы.”
В других отношениях результаты трансформации Туниса в течение последних двух лет более ощутимы. Несмотря на то, что партия исламистов “Эннада” выиграла первые выборы после восстания, Тунису удалось избежать глубокого разобщения и насилия, которые омрачили аналогичный процесс в Египте при избрании правительства под началом исламистов. В некоторой степени это объясняется тем, что “Эннада” была, по крайней мере до сих пор, наиболее умеренным и прагматическим движением этого толка в регионе. Кроме этого, правосознание в стране распространено более, что обеспечило переход от восстания к упорядоченному и по большей части мирному переходу, который привел к выборам конституционной ассамблеи в октябре прошлого года. Также не было вмешательства со стороны небольшой и аполитичной армии Туниса.
Многие секуляристы в Тунисе были особенно озабочены тем, что “Эннада” навяжет идеологическую диктатуру и цензуру. Они боялись, что Тунис вернется к удушающему, авторитарному контролю, который был характерен для 23-летнего правления свергнутого президента Зина эль-Абидина бен Али. Один из ведущих политиков оппозиции Нежиб Чебби предупреждал в прошлом году: “Тунисцы не желают, чтобы их свобода была ограничена идеологией”.
Несколько событий, которые имели место в этот период, действительно внушают опасения. В мае глава частной телестанции “Нессма” был обвинен в нарушении общественного порядка и оскорблении моральных ценностей за трансляцию анимационного фильма “Персеполис”, который некоторые религиозные критики считают оскорбительным для ислама из-за того, что в нем присутствует изображение Бога. В нескольких случаях выставки искусства и показы фильмов, которые рассматривались как критически настроенные по отношению к исламу, подвергались нападениям разъяренной толпы.
Однако, худшие предсказания секуляристов не сбылись. Несмотря на ведущиеся напряженные споры о национальной идентичности между исламистами и секуляристами, они привели скорее к компромиссу, чем к насильственному разобщению. Каждый раз, когда исламисты выступают с противоречивыми инициативами, они вынуждены давать задний ход.
Партия “Эннада”, воодушевленная своей победой на прошлогодних выборах, рассчитывала сделать упоминание о шариате в новой конституции, но быстро отозвала свое предложение. Рашид Ганнучи, лидер “Эннады”, признал, что закон шариата вызывает слишком много противоречий и по сути являлся плохо понятным большинству тунисцев. Ганнучи также пообещал сохранить Кодекс персонального права, который гарантирует права для женщин и является одним из наиболее прогрессивных в арабском мире. По мнению секуляристов, этот документ находился под угрозой. Когда “Эннада” выпустила проект конституционной статьи, в которой двусмысленно устанавливалось то, что женщины Туниса должны играть роль “спутниц” мужчин, партия была вынуждена пойти на попятную перед лицом сильной критики. Также исламисты в конечном итоге отказались от жестко критикуемой и опасно сформулированной статьи, которая бы запрещала все “посягательства на священное”. Упоминания о религиозных ценностях в конституции в настоящий момент планируется ограничить преамбулой, хотя исламисты могут и в будущем попытаться принять законодательство против богохульства.
Учитывая ее большой вес в парламенте, партия “Эннада” намеревалась установить парламентскую демократию, утверждая что такая государственная форма лучшим образом защитила бы от возвращения к авторитарному президентству. Однако, большинство других политический партий остерегаются власти подавляющего исламистского большинства и ратуют за смешанную систему, в которой полномочия парламента были бы уравновешены полномочиями президента. В очередной раз “Эннада” была вынуждена констатировать: в будущем президент Туниса будет избран прямым голосованием. Президентские и парламентские выбора запланированы на июнь следующего года.
Подобный прагматизм в межпартийных отношениях не является для Туниса новым. Даже во времена правления Бен Али, несколько оппозиционных групп, представлявших различные участки идеологического спектра, включая исламистов, секуляристов и коммунистов, собирались на форум, известный как “Коллектив 18 октября”, на котором на протяжении нескольких лет они работали над общей картиной будущего, свободного Туниса. Партии разработали единую платформу, включавшую признание прав женщин, равенства полов, гражданского (не теократического) государства, свободы мнений и совести. Несмотря на то, что это сотрудничество в конечном итоге сошло на нет перед восстанием, оно демонстрирует, что политические оппоненты в Тунисе не всегда были так разобщены, как это может показаться.
Компромиссы, на которые пошла “Эннада”, связаны в значительной степени и с реалиями политики. После того, как попытки представить новые эффективные экономические меры не увенчались успехом, коалиционное правительство оказалось под сильным давлением общественного мнения. Не менее 20 политиков вышли из двух секуляристских партий, деливших власть с “Эннадой”, что сократило коалиционное большинство в конституционной ассамблее всего до 9 голосов. Новая оппозиционная партия “Нидаа Тунес” появилась несколько месяцев назад в противовес “Эннаде” и привлекла значительное количество сторонников на антиисламистской платформе.
Достигнутые Тунисом политические свободы ни в коей степени нельзя считать полностью установившимися. Нарастающий экономический кризис по-прежнему может разрушить достижения на политическом фронте. Однако, в настоящий момент Тунис представляет собой наиболее обнадеживающий вариант перехода к демократии с начала восстаний.
Рори Маккарти — докторант отделения восточных исследований в Колледже Св. Антония Оксфордского университета, где он также является стипендиатом программы Дарендорфа. В прошлом являлся корреспондентом газеты “Гардиан” на Ближнем Востоке.
Данная статья была опубликована на Guardian Comment Network.