В Индии разворачиваются дебаты по поводу государственного контроля над СМИ. В этой статье Аргия Сенгупта размышляет о том, как призрак «чрезвычайного положения» 1970-х годов затрудняет переход от дискредитировавшего себя саморегулирования к государственному регулированию прессы.
Доклад лорда-судьи Левесона, выхода которого так ждут по всему миру, вызывает большой интерес и в Индии, где яростные дискуссии по поводу регулирования все более могущественных печатных изданий и телерадиовещательных компаний не прекращались весь последний год. Председатель индийского Совета по прессе Маркандей Катью, известный своей прямолинейностью, заявил о бесполезности саморегулирования, сказав, что “саморегулирование – это полное отсутствие всякого регулирования”. Для разрешения этой проблемы он предложил наделить его ведомство более широкими правами надзора. В своем недавнем решении по делу о соотношении в конституции права на свободу слова и права на справедливый суд, Верховный суд признал неэффективность саморегулирования прессы и предпринял попытки контролировать публикуемые сообщения по поводу ведущихся судебных процессов.
При вступлении в должность новый Министр информации и вещания Маниш Тевари объявил, что действующее правительство не намеревается контролировать СМИ. Однако, личный законопроект, внесенный его однопартийцем Маанакши Натараяном в этом году, свидетельствует об обратном. В медийной сфере произошел резкий раскол во мнениях относительно того, как именно должно осуществляться регулирование. Некоторые, по примеру Сиддхартха Варадаражана, главного редактора издания “The Hindu”, выступают за более эффективное саморегулироваие. Другие, как например Пранной Рой, директор Телевидения Нью-Дели, который недавно выступал в Оксфорде, поддерживает идею независимого внешнего регулирования.
Такие заявления, если рассматривать их в совокупности, производят двойственное впечатление: с одной стороны признается необходимость наличия какого-либо надзорного органа для повышения уровня ответственности, а с другой – полностью отсутствует компромисс в вопросе о том, каким образом должен быть внедрен такой надзор.
Исходной точкой дискуссии о реформе в сфере надзора неизбежно является более эффективное саморегулирование. Однако, две тенденции сделали этот вариант в Индии невозможным. Во-первых, все нарастающие слухи о «проплаченных новостях», т.е. коммерческих публикациях, сделаных под видом журналистских статей, свидетельствуют об удивительном несоблюдении медиакомпаниями внутренних этических кодексов, а также самых элементарных нравственных норм. На одном из последних семинаров бывший председатель Избрательного комитета С.И. Курайши раскрыл информацию о том, что его ведомством был выявлен 371 случай публикации «проплаченных новостей» в период подготовки к государственным выборам в Бихаре, Тамилнаде, Западном Бенгале, Ассаме, Керале и Пудучерри. Масштабы были настолько велики, что он предложил установить уголовную отвественность за «проплачивание» публикации новостей. Перед лицом столь удручающих цифр, а так же принимая во внимание разложение этических стандартов у широкого круга СМИ, ожидать от них самих наведения порядка было бы слишком оптимистичным.
Во-вторых, никакого общепризнанного органа саморегулирования, автономного и эффективного, наделенного полномочиями накладывать санкции на СМИ, допускающие нарушения, и контролировать выполнение этих решений, в этой сфере просто не существует. При возникновении индийской версии «проблемы Ричарда Десмонда» индийское телевидение приостановило свое участие в общеотраслевой Ассоциации новостного вещания (NBA), после того, как оно было оштрафовано отделом по разрешению споров, входящим в состав этой организации. Ассоциация оказалась бессильна поддержать выполнение наложенных этим ведомством санкций, и тем самым серьезно себя дискредитировала. Последовавшие безуспешные попытки NBA и других действующих общеотраслевых организаций преобразовать себя в эффективные надзорные органы, требующие подчинения от своих членов, означают, что саморегулирование, каким бы оно не выглядело привлекательным, на практике не работает.
При отсутствии эффективного саморегулирования, в качестве возможной альтернативы было предложено законодательное регулирование. Однако, в значительной степени внимание от дебатов, касающихся государственного регулирования СМИ было отвлечено судьбоносным историческим событием, известным как “Индийское чрезвычайное положение”, которое действовало между 1975 и 1977 гг., когда свободная пресса подвергалась нещадной цензуре. Несмотря на то, что это чрезвычайное положение было самой темной страницей в истории свободы слова в Индии, было бы нелогично обращаться к нему как к аргументу против законодательного регулирования СМИ. Чрезвычайное положение, которое было законодательно введено посредством предусмотренного конституцией указа, приостановило, помимо прочего, право на свободу слова. Если власти пожелают сделать это вновь, никакие законы, регулирующие деятельность СМИ, им для этого не понадобятся. Даже аргумент, что попустительство принятию такого закона сейчас было бы “переходом через Рубикон” в отношении государственного регулирования СМИ, хоть и является риторически привлекательным, все-таки не соответствует действительности. Несколько законодательных актов уже контролируют деятельности СМИ – начиная от законов против деффамации, заканчивая актами, регулирующими условия работы журналистов. Само наличие закона, регулирующего деятельности СМИ, как это предлагается, только пополнит уже сущетсвующий список, а не станет выходом на какую-то совершенно новую территорию.
Главной проблемой, связанной с государственным регулированием, является не столько возможность активного вмешательства властей, сколько его независимостть от всех внешних угроз, вне зависимости от того, откуда они исходят. С самой концепцией независимого надзорного органа, широко пропагандируемой в Индии и являющейся самым популярным вариантом ответа среди участников опроса Press Gazette в Британии, спорить сложно. Она обращается к идеальному образу справедливого, мудрого и эффективного судьи. Однако, наш опыт свидетельствует о том, что в реальности достичь такого невозможно. Несмотря на то, что это не свидетельствует о невозможности учреждения независимого надзорного органа, это указывает на тот факт, что обеспечение независимости на практике является делом нюансов, а не громогласной риторики. В конечном итоге, по-настоящему важно задать вопросы о том, что такое эта независимость, в отношении чего она применяется, от каких учереждений пресса независима, как она может быть защищена и как ее сохранить, не допуская полной неподотчетности. Необходимо провести подробное расследование, поскольку широкая власть, которой пользуются сегодня СМИ в Индии означает, что независимость не может и не должна означать просто отделение от государства.
В то же время, необходимо признать и то, что регулирующий орган, каким бы независимым он не был, не является панацеей. Существует проблема оплачиваемых новостей. Между журналистами, политиками и компаниями существуют тесные личные связи. Об этом свидетельствуют так называемые «пленки Радиа», содержащие записи разговоров между лоббистом частных компаний Ниирой Радией и рядом высокопоставленных журналистов и политиков, сделанные налоговыми органами и впоследствии “слитые” прессе. Также известно о множестве случаев безответственности в журналистике. Совсем недавно Министр иностранных дел Салман Хуршид обвинил новостной канал «Ааж так» в неверной передаче истории о предполагаемом случае мошенничества, связанном с деньгами неправительственной организации, возглавляемой им и его супругой. Все это показывает, в разной степени, снижение уровня журналистской этики, недостаток транспарентности в работе индийских СМИ, особенно в том, что касается их финансовых операций, а также недостаточный уровень применения законодательства о деффамации.
Несмотря на то, что правильно организованный регулирующий орган может повысить уровень ответственности и повлиять на снижение количества подобных явлений, он не может оказаться волшебной палочкой, которая спасет индийские СМИ от всех проблем. Требуется долгое освоение необходимых навыков, которое потребует новых идей, множества вмешательств и таких реформ, содержание которых еще предстоит разработать. Изучение рекомендаций “Отчета Левесона” и оценка их использования в индийских условиях могла бы стать отличной отправной точкой для приобретения этих навыков и иметь реальный потенциал вдохнуть новую жизнь в обсуждения, находящиеся в настоящий момент в тупике. А затем Индии, наверное, стоит сделать и свой собственный “запрос Левесона”.
Аргиа Сенгупта – лектор-стипендиат в области административного права в Колледже Пембрука Оксфордского университета и основатель исследовательского центра «Видхи», занимающегося правовой политикой (Нью-Дели).
reply report Report comment
Let me remeber the book wrote by The Commission on Freedom of the Press. Sometimes, government acted as a censor in order to improve the communication curcumstance is a responsible behavior to public. Therefore, if media cooperations don’t wanna be forbidden by others, they need to scrutinize their reports, whether conscientious or not.
reply report Report comment
Hi Alexander, that’s an interesting comment. Have you seen this article by Daniel Bell, about whether the freedom to write should be more important than the truth of what you write: http://www.huffingtonpost.com/daniel-a-bell/freedom-over-truth_b_2188739.html
report Report comment
I have seen it before. In fact, in many aspects, I disagree with his opinions, especially relating to China. He is working in Tisinghua University now.
Freedom of speech does not mean freedom of the press. There is no doubt that we should hurt for free speech. It’s one of our basic right. Even though free press is a essencial part of freedom, they are not the same element.
We must recognize media also have a kind of right, one day, maybe it will become evil prvilege of the media owners if nobody can restict them.
However, the reason why I deny the views from Daniel is that all our efforts to make rules and limitations are for safeguard of equal freedom. Ahead of that, We should first consider the public interest, but not one person.