Джеф Ховард пишет о том, как администрация Обамы продолжает использовать силовые структуры времен Буша для подавления правомерной дискуссии о нуждах национальной безопасности США.

В 2004 г., Николас Мерил получил письмо от ФБР. Мерил, владелец небольшой интернет-компании, был потрясен его содержанием. Это было требование передать всю информацию об одном из его клиентов; в письме также подчеркивалось, что любое разглашение этого инциндента повлечет за собой криминальную ответственность. Мерил отказался кооперировать и обратился в Американский союз гражданских свобод с завляением, что это письмо – одно из многих «писем национальной безопасности»,  написанных под эгидой Патриотического акта, принятого после событий сентября 2011 г., – нарушает право на свободу слова, гарантированную Первой поправкой к конституции США.

Факты

О том, что Патриотический акт, полное название которого «Акт 2001 года, сплачивающий и укрепляющий Америку обеспечением надлежащими орудиями, требуемыми для пресечения терроризма», противоречит Первой поправке, защитники гражданских свобод кричат уже давно. Закон, насчитывающий сотни страниц, вошел в силу в октябре 2001 г., как писала New York Times «без особых прений и в атмосфере острой необходимости, в то время как федеральные службы предупреждали о близости повторной атаки». Хотя в законопроекте было многонесогласованных с конституцией моментов, которые существенно усилили власть служб разведки и министерства внутренних дел, аспекты, касающиеся свободы слова, обсуждались особенно бурно.

В 2010 г., в деле Холдера против Humanitarian Law Project,  Верховный суд США оценилконституционность раздела 805 этого акта, где говорится о криминализации оказания любой «материальной помощи» группам, считающимся террористическими организациями. Проблема заключалась в том, что Humanitarian Law Project, американская некоммерческая организация, собиралась предоставить юридические консультации Партии рабочих Курдистана в Турции и Тиграм Тамиля – известным террористическим организациям. Согласно акту, такие «экспертные услуги» считаются «материальной помощью» – хотя все, что Humanitarian Law Project собирались сделать, это посоветовать группировкам, как им лучше использовать миротворческие аспекты международных законов о правах человека для достижения своих целей. Верховный суд призналраздел 805 действительным в этом случае, подтвердив, что действия Humanitarian Law Project будут классифицированы как оказание помощи террористам, и таким образом, организация предоставившая эту информацию таким клиентам, будет нести криминальную ответственность.

Многие посчитали, что подтверждение раздела 805 Верховным судом, особенно когда этот раздел интерпретируется в таком общем, всеобъемлющим смысле, является серьезным нарушением Первой поправки. То же относится и к прочим разделам акта, повергающим опасности свободу слова, как, например, раздел 802, который дает слишком широкое определение терроризма. Но, хотя бы то хорошо, что разделы 802 и 805 допускают открытое рассмотрение дела. Другие разделы акта, в частности, секция II, которая послужила для модификации акта о службах иностранной разведки 1987 г., по своей природе гораздо менее транспарентны. К примеру, секция 215 позволяет ФБР конфисковывать материалы, которые по мнению службы разведки могут пригодится при расследовании дела о терроризме. Наиболее обсуждаемое положение этой части Патриотического акта касается библиотек и того, что ФБР теперь могут потребовать от библиотекарей информацию о том, какие книги читатели берут, а потом потребовать неразглашения. Как прокомментировала Ассоциация публичных библиотек Нью Йорка, это постановление превращает «защиту вашей частной жизни или сообщение о том, что вами интересуются секретные службы» в преступную деятельность.

Но, библиотекари – это только верхняя часть айсберга. Раздел 215 разрешает рассылку «письм национальной безопасности» любым организациям и отдельным гражданам, как в случае с Николасом Мерилом. Между 2003 и 2006 гг, ФБР разослала более 192 500 писем, часто адресованныхгражданам. Самую сильную тревогу вызывает включенный в текст письма параграф о неразглашении, который запрешает получателем рассказывать о ситуации, в которую они попали. Только в результате сделки по ликвидации спора Мерил смог в общих чертах изложить ситуацию, и как пишет Washington Post, Мерилу до сих пор угрожает тюремное заключение, если он начнет рассказывать о том, что написано в тысячах страниц судебного разбирательства.

Важно то, что это постановление – не реликт эпохи Буша. Администрация Обамы пыталась облегчитьпроцесс рассылки этих писем, часто без решения суда; очевидно, что администрация с таким же энтузиазмом относится к усилению власти силовых структур, как и их предшественники. 5 марта, Генеральный прокурор США Эрик Холдер заявил, что в некоторых случаях вполне возможно убивать граждан США без суда присяжных – в качестве примера можно привести попытку оправдания убийства Анвара Аль-Авлаки с помощью этого раскритикованного юридического аргумента. Холдер продолжает поддерживать поправки 2008 года к акту о службах иностранной разведки, которые, какутверждает Washington Post позволяет Агентству государственной безопасности «прослушивать и хранить копии 1,7 миллиарда электронных писем, телефонных звонков и прочих средств коммуникации» между США и иностранными государствами ежедневно.

Аргументы

Поскольку администрация Обамы не стремится поставить Первую поправку на первое место, пришло время ответить на просьбу Николаса Мерила об общественном обсуждении раздела 215. Но, до того, как начать разговор, необходимо уяснить одну важную вещь. Вопрос заключается не в том, должно ли правительство иметь право на введение цензуры, если эта цензура способствует сохранению безопасности государства. Этот вопрос слишком прямолинеен (хотя сторонники цензуры часто предполагают, что суть вопроса именно в этом). Если допустить такую формулировку, то это вопрос о простом обмене свободы слова на безопасность большого количества людей – допустим, обмен довольно ограниченного применения свободы слова для написания блога о том, как производить нервно-паралитический газ в домашних условиях и безопасности людей, которые могут пострадать от человека с криминальными наклонностями, прочитавшего этот блог. Хотя это интересный вопрос с академической точки зрения, это совсем не то, что мы здесь обсуждаем. Мы обсуждаем, может ли правительство иметь право принимать решения о том, представляет ли данный случай опасность для безопасности страны или нет в секрете от общественности, а затем, тайно придя к решению, верному или неверному, вводить цензуру на основе этого решения. Мы обсуждаем проблему того, какой способ принятия решения ограничить свободу слова будет оправдан в отдельно взятом, гипотетическом случае, когда все факты известны. Другими словами, если мы не обязательно знаем, будет правительство действовать благоразумно или нет, должны ли мы ему доверять?

Существует два аргумента, которые позволяют нам категорически ответить «нет» на этот вопрос. Первый аргумент заключается в том, что правительство склонно злоупотреблять властью и принимать решения, которые в конечном итоге наносят вред тем самым гражданам, интересы которых они должны были защищать. Это то, что имел в виду Николас Мерил: «Я не верил [в 2004 г.], и я не верю сейчас, что приказ ФСБ о неразглашении был мотивирован правомерной заботой о государственной безопасности. Скорее, это было мотивировано желанием изолировать ФСБ от надзора общественности и критики». Но, второй аргумент заключается в том, что даже если бы правительство могло использовать свои секретные службы разумно, общественность имеет право знать об этом, и принимать участие в принятии тех решений, которые их напрямую касаются – хотя бы потому, что иначе правительство перестанет воспринимать людей как граждан, голоса которых что-то значат.

Может показаться, что эти два соображения исчерпывают аргументы против предоставления правительству такой власти, которую дает ему раздел 215 Патриотического акта. Но, до начала дискуссии в этих терминах, полезно подумать о том, что может существовать и третий аргумент: почему само предоставление государству таких тайных силовых структур может вызвать возражения – и этот аргумент не имеет слабых сторон двух предыдущих. В отличие от первого аргумента, новый аргумент не заявляет со всей категоричностью, что правительство непременно будет иметь тенденцию к злоупотреблению властью, в обычном смысле этого слова (т.е. совершая действие, которое оно не имеет права совершать с моральной или юридической точки зрения). И, в отличие от второго аргумента, новый аргумент не подразумевает, что тайные действия правительства непременно нарушат право на знание и право на участие ради знания и участия (я, например, легко соглашусь на потерю части знания и участия, если я могу быть уверен в том, что это поможет решить вопрос жизни и смерти!)

Согласно моему третьему аргументу, проблема с ограничениями свободы слова, введенными разделом 215, заключается в кумулятивном эффекте. Без тяжеловесной общественной дискуссии о плюсах и минусах различных анти-террористических стратегий, со ссылками на фактические примеры и опыт, мы вряд ли сможем правильно идентифицировать налучшие критерии для определения того, что является хорошей политикой национальной безопасности, а что – нет. Под «наилучшими критериями» я понимаю как морально-этические соображения – оценку того, что приемлимо, и что неприемлимо при обмене свободы на безопасность, что лучше всего определить демократическим путем, – так и практические соображения об эффективности различных стратегических решений, оцененных за пределами акустической камеры разведовательных служб. Согласно этому аргументу, мы не должны предполагать, что правительство с силовыми структурами намеренно злоупотребит властью. Но, исходя из того, что раздел 215 устанавливает правила, согласно которым сравнительно небольшая группа людей, незащищенных от ошибок, тайно решают, что можно считать серьезной угрозой национальной безопасности, а что – нет, у нас есть повод для беспокойства. Критерии, по которым эти люди принимают решения могут быть несовершенны, и со временем их несовершенство будет усиливаться. То, что несколько специально отобранных членов конгресса имеют разрешение следить за рассылкой «писем национальной безопасности» вряд ли достаточно для того, чтобы увериться в том, что процесс демократически контролируется.

Давайте ответим на просьбу Николаса Мерила. Время для обсуждения пришло.

Дальше:

FreedomInternetKnowledgeLawNational securityPowerPrivacyRight to informationUnited States